Экономическая стратегия Китая в Центральной Азии: задачи, инструменты, результаты

Идею создания «экономического пояса Шелкового пути» (ЭПШП) впервые озвучил Председатель КНР Си Цзиньпин 16 сентября 2013 г. Однако фактически, как свидетельствует статистика, Китай проводил активную экономическую политику в ЦА еще с середины первого десятилетия XXI века. После объявления указанной концепции она лишь получила идейное воплощение.

Можно выделить две основные цели, которые преследует Китай при реализации данной концепции. Во-первых, это получение доступа к месторождениям сырья и другим полезным ископаемым. По оценкам British Petroleum, к 2035 году Китай станет крупнейшим импортером энергоносителей, потребляя четверть производимой в мире электроэнергии. В связи с этим, Китай стремится получить доступ к природным ресурсам Центральной Азии, в частности, нефти и газу.

Основные запасы центрально-азиатской нефти сосредоточены в Республике Казахстан. Уже более десяти лет Китай планомерно расширяет свое присутствие в нефтегазовой отрасли страны, выкупая активы у западных компаний. При этом действия КНР получили поддержку властей республики. В этом плане показателен пример американской компании ConocoPhillips, которая в 2013 году решила продать долю в крупнейшем казахстанском проекте Кашаган, однако не рассматривала КНР в качестве покупателя. Власти РК воспользовались приоритетным правом на покупку доли, получив на это средства от китайской стороны, а затем передали пакет китайской CNPC. Для доставки казахстанской нефти китайским потребителям был проложен нефтепровод мощностью 20 млн т в год. В настоящее время, в связи с падением объемов добычи и приостановкой некоторых проектов, по нефтепроводу частично транспортируется российская нефть.

Поставщиком газа на китайский рынок выступает Туркмения. До конца первого десятилетия XXI века весь объем туркменского газа направлялся в Россию. В 2009 году Китай выделил средства на обустройство крупнейшей в регионе группы газовых месторождений Галканыш, став единственной зарубежной компанией, получившей доступ к разработке туркменских месторождений на суше. На сегодняшний день Китай построил сеть газопроводов по доставке туркменского газа к своей территории и после отказа России от его покупки является главным рынком сбыта для Туркмении.

В рамках задачи по обеспечению ресурсной безопасности решается также вопрос диверсификации маршрутов транспортировки энергоносителей. Ключевыми нефтегазовыми партнерами КНР остаются страны с высоким риском политической нестабильности (Тунис, Алжир, Ливия). При этом поставки из этих стран осуществляются главным образом по морским маршрутам, безопасность которых будет находиться под угрозой при обострении отношений с США. В этой связи Пекин в последние годы стремится диверсифицировать маршруты импорта энергоносителей, в том числе, за счет газопровода из Туркменистана и нефтепровода из Казахстана.

Вторая задача, стоящая перед КНР в реализации ЭПШП, – это развитие западных регионов страны, удаленных от основных промышленных центров и морских путей транспортировки. Политика освоения западных районов официально провозглашена в 1999 году. В соответствии с ней проводится развитие промышленности западных регионов, предполагающее, в частности, поиск и расширение рынков сбыта продукции китайских производителей. В этой связи привлекательным рынком сбыта выступают государства Центральной Азии.

Важной проблемой торговых отношений стран ЦА с Китаем является несовпадение статистических данных об объемах торговли. Согласно структуре внешней торговли Китая с регионом по данным китайской статистики и по официальной статистике государств ЦА, по абсолютным показателям наблюдается расхождение в 5 млрд дол. Разрыв вызван в т.ч. большим объемом серого экспорта, который также попадает на территорию РФ. Исходя из структуры экспорта Китая по странам региона, основными рынками сбыта в ЦА для КНР являются Казахстан, Киргизия и Узбекистан.

Для достижения поставленных целей Китай использует комплекс различных инструментов. Первый из них – инвестиции. Здесь речь идет о покупке доли китайскими компаниями в предприятиях центрально-азиатских  стран. Инвестирует Китай, главным образом, в добывающий сектор. Так, китайские компании теперь контролируют почти четверть казахстанской нефтедобычи.

Несмотря на высокую привлекательность инвестиций для стран региона, сфера их применения ограничена. Гораздо чаще для финансирования проектов Китай выделяет кредитные ресурсы. В общей сложности к началу 2016 года Китай предоставил в виде займов государствам ЦА около 30 млрд дол. Самая высокая кредитная активность Китая наблюдается в Казахстане и Туркменистане, т.е. в странах с большими запасами минеральных ресурсов. В Таджикистане и Киргизии китайские кредиты главным образом используются для реконструкции энергосетей и дорог. Иной характер носят китайские кредиты в Узбекистане. В отличие от других государств региона Ташкент настойчиво стремится ориентировать китайский капитал на финансирование реального сектора. Средства используются для кредитования узбекских предприятий при условии закупки последними китайского оборудования.

Условия кредитования имеют следующие особенности. Займы предоставляются под низкий процент (1,5-3%), на продолжительный срок (до 20 лет) и с учетом льготного периода. Кредитная деятельность Китая концентрируется на ограниченном спектре отраслей, как-то: добыча и транспортировка нефти и газа, строительство объектов инфраструктуры, горнодобывающая промышленность. Деньги осваиваются преимущественно китайскими подрядчиками, часто с привлечением своей рабочей силы и с использованием китайского оборудования.

Активная кредитная политика Китая в ЦА привела к быстрому росту долговой зависимости стран региона от восточного соседа. В 2015 году доля КНР во внешнем государственном долге Таджикистана достигла 43% (0,9 млрд дол.), Киргизии – 35% (1,2 млрд), Казахстана – 8,5% (13,3 млрд).

При этом в Пекине скорее всего отдают себе отчет в том, что отдельные среднеазиатские страны с неустойчивым финансовым положением могут оказаться не в состоянии платить по обязательствам. На этот случай Китай предлагает государствам региона схему «инвестиции в обмен на сырье», которая подразумевает выделение средств в обмен на доступ к месторождениям природных ископаемых. Этот механизм, в частности, действует в Туркмении. Республика фактически расплачивается поставками газа за кредиты, выданные на обустройство Галканыша.  В 2006 году Пекин заявил о готовности профинансировать строительство киргизского участка железной дороги Китай – Узбекистан при условии получения доступа к месторождениям природных ресурсов, расположенным вдоль магистрали. Предложение вызвало негативную реакцию в киргизском обществе и было «заморожено». Также Китай выделил грант на реконструкцию киргизской трассы Ош – Иркештам. В качестве компенсации Киргизия передала китайской компании право на разработку золоторудного месторождения Иштамберды. По подобной схеме строится и Душанбинская ТЭЦ-2 в Таджикистане.

Важнейшим инструментом ЭПШП является строительство ориентированной на СУАР и западные регионы Китая инфраструктуры для стимулирования экспорта. На сегодняшний день почти 94% контейнерных грузов из Китая в Европу доставляются морским транспортом и лишь около 6% приходится на сухопутные перевозки. Основная доля таких грузов транспортируется по российскому Транссибу. Несмотря на это, в целях диверсификации поставок КНР намерена развивать сухопутные маршруты, часть которых проходит по территории ЦА. Большинство железнодорожных маршрутов пересекают территорию Республики Казахстан. Это северный и центральный пути Трансазиатской железнодорожной магистрали, маршрут Чунцин-Дуйсбург  и Транскаспийский международный транспортный маршрут. Эти коридоры часто позиционируются как конкуренты российскому Транссибу, что не совсем верно. Во-первых, данные маршруты транспортируют грузы главным образом западных регионов Китая, в то время как Транссиб загружен товарами восточных провинций. Во-вторых, маршруты, пролегающие по территории Казахстана, ориентированы в основном на транспортировку товаров в РФ и страны Центральной Азии и лишь в небольшой части на транзит в Европу.

На государства Персидского залива и Узбекистан ориентированы остальные маршруты. В частности, давно рассматривается проект железной дороги Китай – Киргизия – Узбекистан. Пока стороны не пришли к единому мнению, спорным моментом остается ширина колеи. Железнодорожный выход к Ирану Китай получил в 2015 году через территории Казахстана и Туркмении.

КНР также уделяет внимание развитию автомобильной инфраструктуры, связывающей страну с государствами Центральной Азии. В целом можно условно выделить несколько этапов участия Китая в автодорожном строительстве. На первом этапе КНР построила автомобильные трассы в своих западных регионах, продлив их до границы с центрально-азиатскими республиками. На втором этапе Китай участвовал в реконструкции и модернизации приграничных автодорожных переходов. Так, в частности, был открыт переход Кульма в Таджикистане, модернизированы автомобильные дороги через Иркештам и Торугарт в Киргизии. На третьем этапе Китай финансирует реконструкцию автодорожного полотна, связывающего пограничные переходы с промышленными центрами и основными рынками сбыта Киргизии и Таджикистана. Наконец, следующим этапом становится строительство автодорожной инфраструктуры, ориентированной на выход к Ферганской долине и Узбекистану, на который приходится почти половина населения Центральной Азии.

Многие инфраструктурные проекты Китая привлекательны для государств ЦА, т.к. позволяют решать стратегические задачи их развития. Например, для Таджикистана помощь Китая позволяет диверсифицировать транспортную инфраструктуру, замкнутую на Узбекистан, с которым сохраняются нестабильные отношения. Стратегически важным проектом для Киргизии является строительство Китаем высоковольтной линии электропередач «Север-Юг», объединившей энергосистему страны.

Параллельно развитие инфраструктуры ведет к росту китайского экспорта в регион. Особенно отчетливо это прослеживается на примере Таджикистана, когда после открытия пограничного сообщения через перевал Кульма объем китайского экспорта в республику вырос в несколько раз. В перспективе такую тенденцию стоит ожидать в Узбекистане, который пока является третьим по важности рынком сбыта для Китая в регионе, но роль, которого вырастет после завершения ряда инфраструктурных проектов и открытия железнодорожного сообщения через Киргизию.

Одним из препятствий для Китая в ЦА является недостаток китайской национальной валюты у государств региона, экспорт которых в КНР не приносит достаточной валютной выручки. Отсюда Пекин заинтересован в стимулировании расширения сферы юаня. С 2010 года усилия Пекина сосредоточились на открытии своп-линий с рядом государств.  В 2011 году трехлетние своп-соглашения с Китаем заключили Казахстан и Узбекистан. По истечении срока, в 2014 году Казахстан продлил действие данного соглашения. В прошлом году Китай открыл своп-линию для Таджикистана. В настоящее время продолжаются переговоры с Киргизией.

Закономерным следствием экономической политики Китая в Центральной Азии стал рост взаимной торговли. Прослеживается однозначная тенденция к росту взаимной торговли, обозначившаяся в первого десятилетия XXI века. При этом увеличивается как экспорт китайских товаров (главным образом товаров широкого потребления и оборудования), так и импорт Китая из Центральной Азии. Импортируются в основном газ, нефть, рудные ископаемые.

Усиление экономического влияния Китая в ЦА является неизбежным следствием превращения КНР в одну из ведущих экономических держав мира. Для России эта тенденция носит противоречивый характер и таит в себе как потенциальные возможности, так и риски. Например, вхождение Китая на газовый рынок Туркмении переориентировало его на восточное направление, сделав маловероятным появление туркменского газа в европейских трубопроводах, где он конкурировал бы с российским сырьем. С другой стороны, если говорить о товарах с более высокой добавленной стоимостью, то дешевый китайский ширпотреб постепенно вытесняет из Средней Азии продукцию российских предприятий. В этой связи было бы правильно рассматривать Китай как экономического конкурента РФ в регионе, но при этом иметь в виду, что Пекин готов выстраивать эту конкуренцию в цивилизованном и неконфронтационном русле, что призвана продемонстрировать политическая декларация о сопряжении ЕАЭС и ЭПШП. Последнее отличает подход восточного соседа от западного капитала, нередко злоупотребляющего агрессивными политическими и силовыми методами для достижения своих целей.

Российский институт стратегических исследований (РИСИ)